Работа:
Москва: 80 тысяч для начала, а там как пойдет.
Иркутск: 40 тысяч - очень хорошая зарплата, держись за эту работу!
Саранск: ты подожди недельку, братан, и я тебя по блату устрою грузчиком за 20 тысяч. С тебя причитается!

Квартира:
Москва: Отличный бомжатник, который видел свой последний ремонт во времена Юрия Гагарина всего за 30 тысяч в месяц.
Иркутск: 15 тысяч и эта уютная и милая квартирка в центре - ваша
Саранск: за 10 тысяч я вам сдам эту квартиру, плюс буду приходить убирать и готовить, а моя дочка раз в неделю будет перед вами танцевать стриптиз!

Отдых:
Москва: 3 часа в пробах и вы загородом!
Иркутск: 40 минут и ты на Байкале!
Саранск: зачем куда-то ехать и тратить деньги, жарь шашлыки во дворе!
Продолжение >>>

Советский Новый год был куда более европейским праздником, нежели те языческие сатурналии, в которые мы впали сегодня.
31 - укороченный рабочий день. Скромный стол - оливье, следка под шубой, винегрет, шпроты и остальное...
Минимальные затраты времени и денег.
Живое общение с родными и друзьями, гитара, танцы. Телевизор - чисто символически. Все настоящее.
1 января. Легкое похмелье, вчерашний оливье, который стал еще вкуснее, столь же вкусная водка; к вечеру все разъезжаются по домам.
2 января. Визиты к родителям, тещам, свекровям, последние 250 грамм, потому что, завтра - на работу.
3 января. Первый рабочий день. Новый год закончен. Осталось только легкое и радостное воспоминание. Как от бокала шампанского, как от рюмки водки в морозный день.
И для сравнения. Две недели маеты, бесконечного пьянства и душного безделья.

Стальные запоры глухо лязгнули за моей спиной, отсекая меня от мира живых. Сейчас в тюрьмах охранники уже не гремят ключами на толстых проволочных кольцах — все делает автоматика, замки управляются с центрального пульта. Никаких шансов вырваться, даже тех крохотных, что были у узников прошлого... На какой-то момент я испытал что-то вроде приступа клаустрофобии. Позади меня была наглухо запертая железная дверь, впереди — коридор без окон, со стенами, выкрашенными бледно-салатовой масляной краской, и забранными решеткой светильниками на потолке. Да, здесь за решетку посадили даже их... сейчас они горели ровно, но я знал, что бывают моменты, когда они тускнеют или начинают мерцать. Это значит, что еще один обитатель этого места покидает его. Покидает практически единственным предусмотренным здесь способом...

Увы, пути назад у меня не было. Тюремщик выжидательно посмотрел на меня — без злобы, но и без всякой симпатии — и я покорно пошел вперед, вглубь блока смертников.
Охранник остановился возле серой двери без номера и приложил свою карточку к считывающему устройству. Я знал, что в чужих руках эта карточка не сработает — какое-то там сканирование биометрики... Щелкнул замок, но тюремщик не спешил открыть дверь. Вместо этого он решил еще раз напомнить мне правила.
Продолжение >>>