Час пик. 17.30 все возвращаются с работы, городской общественный транспорт перегружен, количество пассажиров стремительно растет и невыносимая давка усиливается. Когда троллейбус остановился на очередной остановке, в салон в жуткой сутолоке протискивается еще несколько человек, среди них бабушка - божий одуванчик. Маленькая, сухонькая, на вид лет сто и килограмм тридцать пять весу. На голове платочек, пальтецо, клюшка, все как положено...
Рядом стоящие, скорее всего, подумали, что штурмуя троллейбус бабка падет жертвой, не тут то было. Короче двери с трудом закрылись, всех распющило, тронулись. Про бабку сразу забыли, где то ее там защемило, не видно, не слышно. Ну все кое как растолкались, каждый занял свое пространство в этой человеческой массе едем…
Вдруг откуда-то из глубины тел, бабкин шамкающий голос:
-Женшшшына, што вы меня вшо толкаете!!!
Тетка, молодая такая, солидная, виновато говорит:
-Да я вас не толкаю, меня саму так зажали, еле дышу.
-Да што ты меня вшо давиш!- орет бабка, и начинает сама довольно бодро эту тетку пихать.
-Да не толкаю я вас, бабушка, меня саму толкают, я пошевельнуться то не могу!
В общем повторился этот диалог раза три. Бабка все плотнее наезжает, тетка виновато оправдывается и уже думает, как бы ей протиснуться подальше от бабки, потому что та довольно проворно уже орудует локтями и продолжает возмущаться. После очередного оправдания бабулька двинула в атаку не на шутку.  
-Ах тыж проштитутка, прошмандовка блядь!!! Пижда рваная, шука ебаная!!!
От такой тирады волосы у бедной пассажирки встали дыбом.
-Да что вы себе позволяете, бабушка. Как вам не стыдно!
-Жаткись курва шраная, манда, блядишша!!! Ебаный твой рот сука, падла, гнида, пижда!!!
Заткнуть старушенцию, было уже невозможно, от ее крика уши закладывало. Пихалась же она с такой силой, что удары почувствовали все, кто находился в троллейбусе. Какой то мужик, решил заступиться за тетку и попытался что-то там бабке вякнуть.
-Жаткни еблишше, пидараш, ебаный урод, шкотина!!!
Мужик тоже завелся, начал орать, бабка еще сильнее завизжала.
-Пошшелыга, блятшкий уебок, гандон, пиждюк ебливый!!!
Когда подъезжали к следующей остановке, негодовали все пассажиры. Орали, пытались старухе оппонировать, а та поливала всех таким матом и так яростно сопротивлялась, что весь салон ходил ходуном. Все это напоминало потревоженный пчелиный рой. Когда двери наконец открылись, потасовка достигла пика. Люди ринулись на выход, у дверей пихались и орали, с остановки тоже ломанулись внутрь, короче все перемешалось в кучу. Кто-то пытался вытолкнуть бабку наружу, кто-то выйти, кто-то войти, вопли, мат, неразбериха. В итоге бабку все-таки выпихнули, ругань не прекращалась.
-Шшуки, бляди! - орала она.
Самые бойкие из тех, кто ожидал на остановке, успели втиснуться на ступеньки и слиплись как пельмени в пачке. Наверно еще порадовались, что повезло утрамбоваться. Старушка осталась снаружи и попасть в троллейбус ей уже не светило. И тогда она дала последний и решительный бой. Не переставая поливать отборным матом все и вся, она вскинула клюку как боевой топор и начала с размаху рубить ей по человеческой массе слипшейся на ступеньках троллейбуса. Удары ложились четко и методично по спинам, лицам, рукам, затылкам, послышались душераздирающие крики и визг. Отчетливо различались тупые звуки при попадании по телам, и звонкие, когда удар приходился на головы, впавших от неожиданности в ступор пассажиров. В конце концов, двери захлопнулись, и троллейбус тронулся, оставляя разгоряченную боем бабку на остановке. Клюка сначала застряла между дверей, но она успела ее выдернуть.
Разрушения были нанесены серьезные. У одной девушки рассечена бровь, еще несколько человек щедро получили кто по затылку, кто по рукам, кто по шее. Слышались плач и стоны раненых. Троллейбус резво катил через железнодорожный мост, унося поверженных все дальше от поля боя.