Лето в Якутии короткое, а работы за год накапливается невпроворт. Все надо успеть до морозов, иначе потом опять до весны ждать. Полдня мотались с братом по делам, заскочили к нему перекусить. Сидим курим на веранде, пока невестка (Оксана) греет обед, обсуждаем планы на оставшуюся часть дня. Дверь открывается, высовывается Ксюхина голова и звучит вопрос, адресованный брату:
- Саш, а ты хлеба купил?
- Блин, совсем из головы вылетело, забыл, - хлопает себя по лбу Сашка.
- Ну, ё-моё, ну как так?! Я же тебе два раза звонила, напоминала! Значит будете есть без хлеба. Я просто не представляю как можно было забыть, - закатывает глаза под лоб Ксюха и, бурча что-то неодобрительное, исчезает за закрывающейся дверью.
Сашка досадливо цыкает языком, вздыхает и закуривает еще одну.
- Помнишь прошлой зимой я с Олегом по зимнику морозобой таскал? Фрукты там, консервацию.
- Ага, помню, - киваю я, тыкаю бычок в пепельницу и откидываюсь на стуле, приготовившись слушать очередную историю.  
- Короче, последний рейс, когда сломались. После него на ГОК перешел, в карьер. В общем, долго собирались, вышли где-то перед обедом, хотя планировали с утра пораньше. И пошло все как-то через пень-колоду, то шланг лопнул, то колесо пришлось бортировать. В общем и отъехали-то недалеко, километров 200, а уже почти ночь, а до пикета еще пилить и пилить. И тут начинается самое веселое - начинает наш татарин (это так ласково КамАЗы на северах обзывают) чихать и попердывать с явным наверением сдохнуть. Дотянули до кармана, полезли смотреть чего это начал кобениться. И немного прифигели - соляра начала замерзать, стала как кисель. Говорю, нихера себе нам арктики залили в оба бака да еще и в колым. Короче, на заправке набодяжили арктику с летней, что не удивительно - обычное явление. Но летней бухнули слишком много. Пока мы с Олегом упражнялись в изящной словесности, придумывая утонченные проклятия на голоау тех, кто нас заправлял, татарин грустно хрюкнул и заглох. И тут мы начинаем понимать, глубину той жопы в которой оказались.
Во-первых, время уже позднее и до утра мимо нас вряд ли кто проедет. Во-вторых, на ночь начало конкретно подмораживать - спирт в градуснике после - 50 уже не реагировал ни на что, и сколько было на самом деле остается только догадываться. А мы еще и в низине встали, куда весь холодный воздух опускается. Поэтому градусов 5-7 можно еще смело откидывать. В итоге ситуация: ночь, заглохшая машина и мы как два пингвина на льдине. Соляры почти две тонны с собой, да вот только пытаться набрать ее через шланг равносильно попытке сосать желе через соломинку. Открыли банку тушенки, выковыряли содержимое, примотали к щупу и давай черпать в ведро кашицу из бака. Набрали с полведра. А что жечь-то? Это конечно сейчас смешно, но дров посреди тайги ночью найти большая проблема. Во-первых, как только сходишь с дороги - снега по грудь. Во-вторых, все мелкие палки-сучья еще первым снегом завалило, их не найти. Ну не валить же сосны в полметра толщиной. Мало того, что на таком морозе древесина становится почти такой же твердой как топор, которым ты пытаешься ее рубить, так она еще просто и не горит. Попробуйте разжечь костер из бревна. На таком морозе для костра элементарно недостаточно кислорода в воздухе. Пока льешь соляру - горит, как только соляра прогорела - тухнет. А мороз крепчает.
Начинаем замерзать, напялили на себя все что можно, даже чехлами от сидений и одеялами со спальника обмотались. Вытащили из корзины запаски. С горем пополам разожгли одну - отогрелись немного. Да вот только беда, что горит она ровно 40 минут, и до утра нам трех штук хрен хватит. Снимать колеса с машины - не вариант, руки даже в ватных рукавицах сразу коченеет и монтировку не удержать. Сожгли одну, залезли в кабину, раскочегарили примус, на котором обычно жрать себе варили. Вроде горит. Да только не греет ни черта. Сидим в обнимку, зубами клацаем. В голове всякое нехорошее проскакивает. Тормошим друг друга чтоб не заснуть, разговаривать пытаемся. А время на месте стоит как приклеенное. При чем реально стоит - батарейка на будильнике тоже замерзла. Через час-полтора, когда уже глаза сами закрываться стали, поняли, что замерзаем. Выползли из кабины и давай скакать вокруг машины. Отошли чуток. Начали вторую запаску разжигать. Сожгли ее, отогрелись. Залезли в кабину черные от копоти как два негра. Сидим, зубами блестим, иней со стекол соскребаем, пальцы над примусом греем. До утра еще часа четыре, а это как полжизни в тот момент. Настроение - злость и обида. Ну как так вот глупо замерзнуть?
Сожгли третью запаску и все что могло гореть. Залезли в кабину, сидим, друг друга в бок толкаем, не даем заснуть. Ни рук, ни ног уже не чувствовал, думал отморозил, но потом выяснилось просто онемели. Сидели еще часа два. И тут сквозь сантиметр инея на стеклах вроде бы свет замелькал - машина идет. Выпали из кабины, давай руками махать. Он нас заметил, знаками дал понять, чтоб на подъем топали за ним и, не останавливаясь, пополз вверх . Мы на негнущихся доковыляли к нему, залезли в кабину. Водила давай нас чаем с водкой отпаивать, печку врубил на всю. Сидим, приходим в себя, сажу с морды лица стереть пытаемся. Рассказываем что да как, И тут, он спрашивает:
- Дык, а у вас алка (рефрижератор) не обогревается что ли? Чего туда не залезли?
И только тут до нас с Олегом доходит, что у нас полный баллон пропана в алке и можно было просто залезть внутрь, включить обогрев и сидеть в одних тельняшках всю ночь.
И тут он, глядя на меня, не знающего то ли плакать, то ли смеяться, выдает:
- А она, блядь, не представляет как можно было забыть хлеба купить.