Рассказал мне эту историю товарищ, служивший ещё в советское время где-то на севере Урала. Случилось у них, значит, наводнение. Толи паводок весенний, толи ливни были, хрен его знает, но затопило конкретно. (Интересно где это?). Почти по крыши деревни в воде. Ну а МЧС в то время ещё не было и эвакуировать население поручили солдатам близлежащей части, в которой и служил рассказчик.

Сели они на «Уралы» тентованные, и погнали. Машины крутейшие, почти амфибии. Приезжают они в какую-то деревню и начинают спасательную операцию. Народ, бля, в панике, на крышах сидит, узелки с вещами и документами в зубах держит, а солдатики по затопленным улицам на этих «Уралах» от дома к дому ездят и несчастных снимают. Грузят в кузов вместе с вещами. 

Подъезжают к очередному дому, на крыше бабка сидит, трясётся, замёрзла, уже говорить не может. Они ёё, знач, снимают, в кузов толкают, а та упирается, бля, когтями за тент зацепилась и мычит. Пальцем только в сторону дома тычет. Ну, те поняли, что в доме ещё кто-то. Хуй знает, как солдатики в дом проникли, моить через чердак, короче, по дому по грудь в воде дедок мечется, а в руках держит бутыль литров, эдак, на двадцать. Бутыль, ясен пень, не пустая. С самогоном. Или брагой. Короче, с чем-то очень для деда ценным.
Солдаты деду грят: «Дед, пиздуй в кузов, околеешь, нахуй, со своим самогоном!». А того жаба давит.
— Пропадёт, сынки, жалко!
— Да хуй сним, жисть дороже! — те уже охуевать начали от холода и такого поведения.
Короче, дед нашёл какие-то кружки, миски, плошки, наполняет этой хуйнёй мутной:
— Давайте, хоть немного ёбнем, чтоб не так жалко было, а остатки бросим!
Ну, солдатня ваще охуела, но халява есть халява, даже если ты чуть не по шею в ледяной воде. Ёбнули. Хорошо! Ёщё ёбнули. Ёщё лучше.  Ополовинили бутыль, бросили, что осталось в доме и в машину. Подъезжают к следующему дому.
Спасают тех, кто на крыше. Тока один момент.
Если до «употребления» с населением обращались аккуратно, помогали там, под локоток держали, то теперь бабки и дедки грузятся, как котята, за шкварник и пендалем в кузов.
Правда, никто не жалуется, спасители всё-таки.
Спасители доезжают ещё до одного дома, и тут кому-то из них приходит в голову замечательный вопрос, — А моить, мужик, у тя выпить есть?
Мужик готовый на всё, лишь бы не сидеть на крыше, выдаёт спасателям порцию «валюты». Пиздец.
Дальнейший ход спасательной операции напоминает монголо-татарский набег.
Только налётчиков не интересует золото и прочая хуйня.
Раздухарённые халявой солдатики сметают в домах всё, что крепче чая.
Причём водители машин тоже участвуют, так как понимают, с собой никто ничего брать не собирается. Всё выпивается тут же, на месте, не отходя, как грится, от кассы.
Как чувствовали себя люди в машинах, управляемых полуживыми водителями, никого не интересовало. Как спасатели с «грузом» добрались до части, не помнил никто.
Спасательная операция прошла без людских потерь. Ведь это главное?
Вот такое приключилось.