Чапаев проснулся, но вставать не спешил. Безукоризненное чутье комдива подсказывало: сейчас будет хуево. Логическая цепочка, связывающая собой вчерашнюю баню, деревенских девок и самогон с сегодняшним утром громко намекала на то, что владельца тела сейчас стошнит. Коммунистическое воспитание, в котором есть только "да" и "нет" заставило легендарного полководца открыть глаза. Комдив был человеком воли, и если воля говорила, что комдива стошнит...
- Буэээээ!
Дверь в сенях, принадлежавшего до недавна недобитой контре, дома скрипнула, и в провонявший самогоном коридор ввалился ординарец Петр.
- Здражла!
- Буээээээ! - браво ответил комдив, поправляя портки и отрываясь от объятий белого друга.
- Васильваныч, я вам того... Новостей и похмелиться принес...
- Похмелиться - заноси. - Твердым, не требующим отлагательств тоном рявкнул комдив, - А вот новостей - хуйцов им в станину и залупу под кокарду.
Петр поставил на стол четвертину мутного самогона, и, кряхтя, извлек из порток два моченых яблока. Наличие кира вдохновило комдива и оный, плеснув себе полстакана, тут же не преминул поправить себе здоровье.
- Васильваныч, а может...того? Доложить?  

Чапаев хмуро посмотрел на ординарца, вздохнув, выложил на стол кастет, подаренный самим Лениным, велосипедную цепь и наган.
- Докладывай.
Петр приободрился, и, махнув из горла самогону, доложил:
- Белые подступают, Васильваныч. Контра, так сказать. Березовку уже взяли-с... Баб ебуть, говорят...
Мутные, но от того не менее просветленные марксизмом голубые глаза комдива уподобились черным тучам, без разбору бродившим по окрестностям родины.
- Баб ебут, говоришь??
- Так точно, Васильваныч. Ебуть! Вот как бог свят...
- Не божись, салага!
- Так, а что делать-то?
- Бери гранату и отбивать!
- Дык..
- Молчать!
- Ыы..
- Не пиздеть!
- Так она ж прошлогодняя! - на одном дыхании выпалил ординарец, уклоняясь от пролетающего в опасной близости валенка.
Чапаев посуровел, как самогон бабки Варвары, обильно сдобренный куриным говном.
- Петр! - торжественно сказал комдив, - Сегодня нам предстоит ответственная миссия: бить вражыну оружием оной!
Тишина в доме воцарилась минут на десять.
- Васильваныч, ты сам-то понял, че сказал? - первым нарушил тишину Петр, чье усиленное шевеление мысли очень негативно отражалось на просветленной революцией репе.
Чапаев помолчал, и, вздохнув, ответил:
- Темнота! У меня есть план!
Мысль еще немного побегала по репе ординарца, и от одиночества сдохла, в качестве последнего слова родив:
- Дык, ништяк! Покурим?
Легендарный комдив скатал жирную козью лапу, пыхнул и сказал:
- Ну, как есть - темнота. Траве ж не сезон нынче. Революция ж! Из-за буржуев и трава не родит! У меня идея есть, как вражыну победить...
***
...спустя три часа на территорию оккупированной Березовки въезжала телега, запряженная быком. На телеге сидела пейзанка, одетая в национальную коммунистическую вышиванку с настолько сложносочиненными щщами, что патруль злыдней-белогвардейцев даже не рискнул ее отодрать. Хотя бы, потому что из-за ее декольте торчала граната...
Телега проехала в село, когда один из злыдней спросил капитана:
- Месье, граната ж прошлогодняя: что ж мы не потрахались-то?
Капитан охраны злыдней мудро взглянул на салагу и изрек:
- А ты губы ее видел?
- Ну...
- Так они ж холодные, как у барабаки перед дуэлью с Пушкиным...
- Ох, капитан, все-то вы знаете! Разве что в жопе у негра не бывали! - восторженно выпалил корнет.
- Нуууу... - капитан залихватски подкрутил усы и подмигнул корнету, - Служил я как-то во Французском легионе, в Африке...
План Чапаева был безупречен. Когда Петр распряг Фурманова, на которого уже похотливо поглядывали местные блядливые коровенки, и вытащил комдива из-под оглобли, коммунистический план деморализации вражыны вступил в фазу Бэ. Оставалось самое сложное: напоить местных баб до невменяшки и сбросить эти ебливые бомбы на жертв, коих стоило затрахать до полного марксэнгелисткого просветления.
Когда достойные жительницы Березовки отправились по традиции к колодцу, возле местного клуба их встречало объявление:
"Дарагиг бап приглошаетсо вечирам на консерту с пирдением Тырноцыаналу и холявным бухлом."

- Чей-та будет-та бабы? - спросила дородная Фрося, доярка, чьи два бидона пятого размера ненавязчиво опрокидывали забор, если их хозяйка случаем упиралась в него.
- Табе ж написали, чурка стоеросовая! - откликнулась образованная Нюра, счетовод при конторе, - бухать будем. А потом нас поголовно в анал отпирдолят...
Последние слова были произнесены таким голосом, что сторонний слышатель сразу же понимал: все мужики Березовки мобилизованы и храбро бьются с многоглавой белой гидрой явно больше недели. Бабы благодатно ухмылялись и расходились по своим бабьим делам.
Чапаев с ординарцем усиленно думали, где раздобыть халявного бухла.
- Васильваныч, я тут одного деда приметил на окраине...
- А это мысль!
- Мысль... - Петр скорчил грустную репу, - Только денег у нас ни буя нетути...
Молниеносно просвистевшая мысль озарила благородно-усатое лицо комдива.
- Собирайся, боец. Щас мы этого самогонщика раскулачивать будем.
***
- Здорово, дед! - браво отрапортовал Петр, - Мы к тебе от лица Совецкой власти.
- Власти? Это хорошо. Тока самогону я вам не дам. Хватить, вона Котовскому уже давал...пулимеды промазывать. А сами нажрались и на спор начали песюнами дыры в колхозном заборе пробивать.
- И хто победил? - азартно спросил Петр.
- Котовский, хуле. У него ж командирский...
Чапаев сочинил серьезное лицо:
- Дед, сцукосамогонщег ты ни разу несерьезный! Мы ж власть!
Дед криво ухмыльнулся:
- И чо?
- Эх, темнота ты, дед! - Чапаев лихо подкрутил усищи и сел на своего конька. Конек, конечно, был лихой, но сто килограмм без малого (малый весил всего-ничего триста грамм) выдержать не так уж легко. - Мы ж не просить пришли! А как власть!
- Опа?
- Вот смотри, дубье: дом у тебя старый?
- Как песда моей Буренки...
- Петр, записувай: деду дом от Власти!
- О...
- А жынка у тя старая?
- Старая, ога. Как...эта...
- Песда Буренки? - догадался Петр
- Точно!
- Петр, пиши: деду жену от Власти.
Дед оживился:
- Мужички-та! А вот давайте я вам самогоночки плескану!
- Бутылок десять, если можно, - скромно попросил Петр
- Дык конечно ж! Хто ж супротив Власти преть!
Пока бабка Парашка наливала в бутыли самогонку, легендарный комдив и его ординарец проводили рекогносцировку местности. Когда стратегический запас был погружен на телегу, Чапаев критически поглядел на самогонщика:
- Слыш, дед... А хуй-то у тебя тоже, небось, старый?
- Дык оно...ж как водится...
- Так, Петр, запиши: хуй деду от Власти!
***
Презентовав деду-кулаку хуй от Совецкой Власти, гордо продемонстрировав оный с высоты телеги, герои народного ополчения начали готовить обещанный бабам консерт. Фурманов ругался, как сапожник, но вырезал из корня березы многочлен, о котором поведал образованный в церковно-приходской школе Чапаев. Ординарец Петр доедал шестую миску пареного гороха с квашеной капустой, изъятой у бабки Матрехи и напевал Интернационал. Легендарному комдиву досталась самая сложная задача: на консерте он должен был конферансить и нолевать бухло бабам...
Белогвардейцы же не догадывались о коварном плане героев, и пили шнапс, запиваемый швепсом в чайной за деревней.
***
Консерт шел своим чередом. Аншлаг был полнейший, бабы накрасили щщи буряковым соком и запаслись семками, треск от которых стоял на всю округу. Фурманов исполнял сложнейшей скабрезности спектакель "Калабог и Многочлен". Петр, высококультурно одетый во фрак, отобранный у заезжего еврейчика, виртуозно выпердывал ноты Интернационала, потрясая слух зрителей и крышу соседнего коровника.
В антракте же Василий Иванович с задорными солдафонскими шуточками разливал самогон. Бабы были в полном заводе от зрелища многочлена и аромата Интернационала, а потому их щщи, разгоряченные самогонкой сцукодеда, настоянной на полыни, настойчиво намекивали на еблю.
Внезапно снаружи раздались хохот и шум: пьяные гвардейцы, сменившиеся с караула и прослышавшие о именитом театре, дающем гастроли в местечковом клубе, пошли глазеть на обещанный окнальный еб. План легендарного комдива плавно перетекал в финальную фазу. Конферансье, лихо замаскированный под педераста оглядел внезапно притихших от лицезрения устрашающего вида многочлена и промолвил:
- А теперь, товарищи бабы, настал момент истины и торжества половой так сказать, ебли. Бабы приглашают кавалеров!
***
Петр, Фурманов и легендарный комдив сидели на пригорке и жевали лук, запивая его самогонкой. Вдали догорал форпост белых сволочей, брошенный ими в панике.
- Эх... - выдохнул Фурманов, - А ведь, сколько консервов там осталось...
- Ага... - скорбно пробормотал ординарец, - и тетку Анфиску не вдули...
Чапаев подкрутил усищи и подмигнул бойцам:
- Ничего, мужики! Вот победим белую стервь - так и наедимся и наебемся. Дай только срок!
Лицо комдива немного нахмурилось, и он добавил:
- Вот только гранату жалко. Хоть и прошлогодняя, а все же своя…

Приключения героев отечества только начинались...