Тихая теплая зимняя ночь. Белые хлопья снега сонно падали вниз, засыпая деревья, кусты, тротуары, дороги и припаркованные машины.
Утром снеговые тучи разошлись, и в окна засветило яркое солнце. Геннадий открыл один глаз. Не поднимая головы с дивана, он попытался осмотреться. В звенящей голове всплывали обрывки воспоминаний, а полную картину произошедшего помогали составить валявшиеся на полу бутылки, стаканы и грязные тарелки с остатками соленых огурцов.
 
Геннадий попытался встать, но сил хватило только на то, чтобы свесить руку с дивана. В таком состоянии он пролежал еще минут десять.
Как будто вспомнив что-то, он резко взглянул на кресло. «А… Коляныч уже ушел…» - это была первая более-менее четкая мысль в голове Геннадия.
Он еще полежал какое-то время на животе, потом громко закряхтел, пытаясь подняться, но не удержался на коленях и рухнул с дивана на пол. Тихо матерясь, он отодвинул подальше пивную бутылку, встал на корячки и поковылял до прихожей. Там он уселся на пол, немного передохнул и наконец-таки поднялся на ноги. Шатаясь, он ввалился в ванную комнату. «Ухх ёёёё…», - произнес Геннадий, увидев отражение своей опухшей, небритой физиономии в зеркале. Он умылся холодной водой. Заметно полегчало.
Шаркая тапками, Геннадий дошел до кухни и включил чайник. Яркое солнце неприятно слепило глаза, но создавало ощущение тепла и уюта. Геннадию вдруг захотелось стряхнуть с себя это дико неприятное состояние, выбежать, как ребенок, на улицу и пойти кататься с ледяной горки на соседней улице. Он даже улыбнулся.
Крепкий чай и сигарета начали постепенно возвращать Геннадия к жизни. Он выглянул в окно, прикрыл глаза рукой и осмотрелся. «Уууу… сколько за ночь навалило-то!» - пробормотал он.


Геннадий неторопливо оделся, накинул на себя потертую куртку, влез в старые армейские сапоги и вышел на лестничную клетку. Дождавшись лифта, он спустился на первый этаж, открыл ключом коморку под лестницей и достал оттуда большую лопату для уборки снега. «Колян! Скотина! Опять лопату помял!» - со злобой прошептал Геннадий, разглядывая инструмент.
Яркий свет больно ударил в глаза, когда дворник вышел из подъезда. От двери уже вела протоптанная людьми тропинка, а на дорожке виднелась автомобильная колея.
Геннадий приступил к работе. Мышцы болели и отказывались двигаться, но с каждым очищенным метром силы все больше возвращались в «больное» тело. От кислорода голова полегчала и почти перестала болеть. Но настроение, все же, было ниже плинтуса.
«Дааа… Работенки сегодня навалило… Помощничка бы… Да кто ж, кроме меня, согласится сугробы ворочать! – гундосил про себя Геннадий, раскидывая снег с дорожки. – Вот Коляныч сволочь! Черт бы его побрал! Не мог лопату выгнуть обратно, раз помял!? Оку свою откопал, лопатой попользовался, а исправить все – хрен тебе! Исправлять как всегда Генка все будет! Надо у него ключик отобрать! Пусть ручками свою табуретку выкапывает в следующий раз!».
Дворник, чертыхаясь, дочистил тротуар и уперся в припаркованный Хаммер: «Ну е-мое! Опять к Юльке хахаль приехал! С вечера торчит тут… Уроды! Понакупают пендосовских телег – ни красоты ни удобства. Лучше бы Юльке шубу купил! Поставил тут, блин, а Генке потом расчищать вокруг него!» Геннадий смачно харкнул на колесо Хаммера и подгреб к нему счищенный снег. Через пять минут джип был окружен сугробами со всех сторон.
«Вот это я понимаю машинка… - подошел Геннадий к стоявшему на стоянке легковому Лексусу. – И красивая и престижная и удобная… Умеют же узкоглазые машинки делать!» - мысленно восхищался дворник. Он обчистил Лексус со всех сторон, свалил часть снега на клумбу, а часть – на стоявшую с лета шестерку, которая уже давно превратилась в один большой сугроб.
«Красота то какая… Ляпота…» - с улыбкой произнес Геннадий, оглядывая плоды своей деятельности. Снег был полностью расчищен.
Дворник вернулся в свою коморку, достал оттуда ведро с песком и начал посыпать обледеневшие пешеходные дорожки.
Когда вся работа была окончена, Геннадий еще раз оглядел весь двор. На душе полегчало, голова прошла, тело хоть и немного устало, но противная утренняя ломота уже прошла.
Геннадий убрал инвентарь в коморку и вернулся домой. Он сгреб бутылки из комнаты в мусорное ведро, положил стаканы с посудой в мойку и начал что-то колдовать у плиты.
Яичница с бородинским хлебом заставила замолчать урчавший с самого утра желудок. «Вот теперь – полный порядок», - проговорил дворник и, довольный, развалился на диване.
Полежав некоторое время, Геннадий подтянул к себе за провод телефон и набрал номер:
«Алло! Света? Здравствуй, Света! А Михалыч далеко? Обедает? Ну и ладно… Света, у меня к тебе просьба: переведи, пожалуйста, шестьдесят тыщ моих паев на Рисковые, ладно? Спасибо, Света! Передай, пожалуйста, Михалычу, что сегодня вечером к нему заеду, как жену из аэропорта встречу. Ну все, Света, удачи тебе! Пока!».
Геннадий оделся, вышел во двор и сел в Лексус, стоявший на стоянке. «Хорошо, когда в жизни есть возможность заниматься любимым делом, а не сидеть с утра до вечера в офисе», - улыбнулся он и выехал с территории своего жилищного кооператива.