Бытовая техника в советские времена стоила недешево. Недешево – это еще мягко
говоря. Среднестатическая советская семья готовилась к покупке кассетного
магнитофона с не меньшим трепетом, чем к рождению, допустим, первенца. Деньги на
затрапезный «кассетник» откладывались месяцами, а то и годами, в течение которых
все без исключения члены семьи занимались томительно-мучительным процессом,
который можно было бы поименовать, как «присматривание». 

Процесс этот сводился к регулярному посещению магазинов, специализирующихся
на радиотоварах, коих в Риге, например, можно было насчитать не более пяти, да и
то с натяжкой. Хотя, процесс – это немного не то слово, определяющее все то
действо, которое разворачивалось в таких магазинах. Если вдуматься, покупателям
тех лет сделать правильный выбор было куда как несложно – магазинные полки были
уставлены техникой советского производства, количество разновидностей которой
можно было пересчитать на пальцах одной, ну, максимум, двух рук. Несмотря на это
в «аппаратурных» магазинах всегда и в любое время можно было встретить толпу
угрюмых мужчин, которые кучковались у прилавка, молча разглядывая угловатые
радиоприемники, массивные проигрыватели грампластинок и кассетные деки, своей
статью и основательностью более напоминавшие пульт управления от баллистической
ракеты.

Как правило, каждый из мужчин мысленно был нацелен на то или иное конкретное
изделие, которое и приходил разглядывать изо дня в день. Весь процесс занимал
минут 10-15, после чего один псевдопокупатель сменялся другим - почти как в
зоопарке перед клеткой с тиграми, с тем лишь отличием, что в роли экзотических
животных выступали коробы из пластика и металла, набитые транзисторами,
радиолампами и прочей токопроводящей требухой. Люди приходили и уходили, а толпа
любопытствующих не редела практически никогда. И так - с самого утра и до
позднего вечера. Главенствовал на этой выставке нереализованных желаний, конечно
же, продавец. Продавцы аудиотехники в те годы являли собой довольно-таки
интересный типаж: одетые по последней моде в сторублевые импортные джинсы, они
излучали вокруг себя такой заряд звездности, гонора и осознания собственного
превосходства над простыми смертными, что и Филипп Киркоров в лучшие годы свое
певческой карьеры казался бы рядом с ними растерянным школьником на первом
свидании. Не обращая никакого внимания на «стояльцев», продавец величественно
смотрел сквозь толпу, разглядывая едва видимые поверх людских голов фрагменты
троллейбусов, хлебных фургонов и панелевозов, мерно пробирающихся по городским
улицам.

Конечно, так бывало не всегда. Изредка двери магазина распахивал вчерашний
«стоялец», причем делал он это не осторожно-заискивающе, как обычно, а
по-хозяйски, уверенно и гордо глядя на окружающих. И сразу все вокруг понимали,
что человек этот сейчас что-нибудь купит. Это буквально читалось в его взгляде –
индивидуум, решившийся на покупку, начинал даже немного походить на продавца,
как бы копируя его царственную безмятежность и величавость. И покупка эта тоже
являлась своеобразным и многосложным ритуалом. Покупатель, как бы ощущая свое
особое положение, немного даже пренебрежительно протискивался через толпу зевак,
причем те, как бы прочувствовав ситуацию, почтительно расступались. Через
мгновение взгляды продавца и покупателя встречались – о, сколько экспрессии,
эмоций, огня было в этой встрече! Продавец едва заметно кивал вошедшему, как это
делали бы, например, разведчики, повстречавшие друг друга на неприятельской
территории. Покупатель поднимал указующий перст и указывал на предмет своего
вожделения. Продавец понимающе кивал и не спеша доставал из-под прилавка
картонную коробку с упакованным в пенопласт магнитофоном, радиоприемникам, или
чем-то еще, что выбрал покупатель. Толпа зевак обступала прилавок еще более
плотным, кольцом, стоящие же в задних рядах даже поднимались на цыпочки, силясь
разглядеть в деталях разворачивающееся перед ними действо. Продавец с каменным
лицом распечатывал картонный ящик и извлекал на белый свет, ну, магнитофон,
например. Покупатель к этому моменту, уже изрядно утративший большую долю
гонора, изрядно волнуясь, не сводил глаз с уже почти такого близкого и родного
аппарата, силясь разглядеть все нюансы конструкции и найти возможные огрехи в
виде царапин на корпусе или недовинченных шурупов. Переводя мечущийся взгляд с
образца, установленного на стеллаже на «собственный» экземпляр, стоящий на
прилавке среди нагромождений целлофана и пенопласта, а также лежащего неподалеку
паспорта изделия, отпечатанного на бумаге, текстурой и качеством напоминавшей
туалетную, покупатель терзался сомнениями, вроде «а может все-таки поднапрячься
и взять вон тот, на 30 рублей дороже?» или «не знаю, стоит ли переплачивать за
индикаторы уровня сигала со стрелочками…». Продавец при этом, не обращая на
терзания покупателя ровным счетом никакого внимания, вытягивал из коробки
сетевой шнур и лихо втыкал его одним концом в розетку на прилавке (каждый
прилавок был тогда оборудован батареей из четырех-пяти розеток), а другим – в
магнитофон. Затем из-под прилавка извлекалась личная тестовая кассета продавца –
как правило, это была потрепанная Sony EF синего цвета (как вариант, Denon D,
Maxell LN или «союзническая» Agfa), на боку которой красовалась сделанная
зеленым фломастером надпись «Эмигранты». Кассета заряжалась в магнитофон и по
нажатию кнопки «ВОСПР.» магазин заливали аккорды, нет, не шансона, а очередного
популярного шлягера в исполнении «Землян», «Самоцветов» или, что попадалось
всего чаще – «Веселых ребят». Сохраняя монументальную невозмутимость, продавец
крутил по очереди ручки громкости, тембра, нажимал кнопки шумоподавителя и
селектора типа ленты (если таковые имелись в наличии). После демонстрации работы
каждого отдельного узла, он бросал на покупателя мимолетно-вопросительный
взгляд, а тот кивал ему головой, мол да, слышу и вижу, что все функционирует как
надо.

Тестирование заканчивалось проверкой возможности аппарата производить
звукозапись. Продавец доставал из коробки идущую в комплекте с аппаратом кассету
МК-60-2 советского производства, заряжал ее в магнитофон и нажав «ЗАПИСЬ» бубнил
в микрофон нечто, вроде «раз, раз, раз… проверка… проверка… раз-раз-раз…». После
этого запись воспроизводилась восхищенному покупателю, который на этой стадии
почти всегда непонятно почему смущался, но все также неизменно кивал головой,
как бы пытаясь каждым кивком еще хоть на мгновение удержать устоявшуюся
ментальную связь с Продавцом – повелителем магнитол и властелином усилителей.
Кстати, самому продавцу все эти кивки были до лампочки. Даже простым, казалось
бы, вопросом «так вы будете брать?» покупатель удостаивался далеко не всегда.
Чаще, закончив тестирование, продавец широкими взмахами руки набрасывал на
бланке квитанции несколько малоразборчивых слов и, вручив бланк покупателю,
отправлял того в кассу. А у кассы, надо заметить, всегда стояла внушительная
очередь. Нет, ну конечно же, не из покупателей, желающих приобрести музыкальный
центр или радиолу. Батарейки – именно они являлись поводом для большинства
опять-таки молчаливых мужчин, томиться в очереди к кассе. Любители приключений и
всякого прочего туризма приобретали, как правило, батарейки большие и круглые -
для фонариков и переносных транзисторных радиоприемников. «Самоделкины»
запасались плоскими батареями на 4,5 вольта – такие как нельзя лучше подходили
для питания якобы полезных в быту устройств, спаянных в условиях советской кухни
по схемам из журналов «Радио» или «Юный техник». Встречались и пижоны,
покупавшие «Крону». Батарейка эта стоила дороже всех и чаще всего применялась в
переговорных устройствах, миниатюрных радиоприемниках и прочих устройствах,
потомки которых в наши дни именуются странным словом «гаджеты».

Естественно, человек, держащий в руках квитанцию на самый настоящий
магнитофон, поглядывал на «батареечников» свысока – мол, «путаются тут под
ногами, только время отнимают у серьезных людей». В эти минуты он испытывал
ощущение, которое может испытывать человек, отправляющийся в аэропорт на такси.
И не просто, чтобы кого-то там встретить, а собирающийся лететь в отпуск, на
длительный и увлекательный отдых. Когда глядишь на людей в окно – стоящих на
остановках, бредущих куда-то, открывающих двери магазинов, и вся эта их суета
кажется малозначительной и практически бессмысленной. Вот-вот будет гул
аэропорта, будет самолет, будут кусочки сахара в пачке с изображением «ТУ-154»,
будет улыбающаяся стюардесса, «пристегните ремни», рвотные пакетики,
ворота-металлоискатель, воздушные ямы, да много чего интересного будет! А люди
за окном, чем занимаются? Бредут куда-то, думают, что дела у них важные. Смешно
даже. И эти вот, что за батарейками стоят, ну глупо же - тут покупка серьезная,
а приходится время терять, из-за какой-то чепухи!

А время шло. Очередь подходила, покупатель просовывал в окошечко кассы
квитанцию, трясущимися руками пересчитывал деньги (почему-то руки начинали
трястись именно в этот неподходящий момент, хотя до этого они если и тряслись,
то только после больших праздников, связанных с массовыми возлияниями), затем
эти же деньги пересчитывала кассирша, а покупатель, боясь даже моргнуть, не
сводил глаз с ее рук, мысленно бормоча про себя «двадцать пять, пятьдесят, три
десятки – это восемьдесят, значит, еще пятьдесят – совсем новенькая…», ну и так
далее. И тут-то ритуал приходил к своему логическому завершению. Покупатель
получал в кассе чек, нес его вместе с квитанцией к продавцу, а взамен получал
заклеенную скотчем коробку с вожделенным радиоэлектронным чудом.

А у дверей магазина его ожидало предусмотрительно заказанное (или пойманное)
такси. Таксист хоть и смахивал на Продавца, но был человечнее, что ли,
общительнее. Хотя, конечно, вызванное такси – это вовсе не обязательно. У
магазина мог стоять и друг покупателя, ну или коллега с работы – на красном или
бежевом «Москвиче», в котором на полке за задним сиденьем неизменно лежала
дермантиновая аптечка, а рядом сидела игрушечная собачка с постоянно кивающей
головой. Рядом волне могли висеть еще и бережно прошитые женой на машинке
занавесочки, но какое отношение занавесочки имеют к нашему рассказу? У
таксистов-то ни собачек ни занавесочек не водилось с роду. Вместо этого на
салонном зеркале заднего вида болтался скелет с красными глазами или чертик,
сделанный из трубочек от капельницы.

Хотя, и это не важно. Тут ведь можно пуститься в разглагольствования, что,
мол, наиболее продвинутые таксисты эти самые трубочки от капельниц
предварительно выкрашивали разведенными с водой чернилами от авторучек, придавая
чертикам кислотно-ядовитые оттенки. Нет смысла вспоминать и об иглах от тех же
систем, украшавших конечности чертиков. Речь совсем не об этом. Неважно, под
скрипение ли дермантиновой аптечки, или жесткое стрекотание счетчика попадал
покупатель домой. Ведь в итоге вся эта многосложная эпопея заканчивалась одним и
тем же: покупку бережно распаковывали, устанавливали на почетное место в
квартире, затем следовали ахи-охи членов семьи и ближайших соседей,
торжественное изучение «руководства по эксплуатации», не менее торжественное
запихивание на антресоли картонной коробки со всеми мешками и пенопластами…
Горячий чай, купленный по случаю торт или картонка с пирожными, первая попытка
записать что-нибудь на пленку (ну, это когда все по очереди либо говорят в
микрофон глупости, либо пытаются с выражением зачитывать туда же советы из
настенного отрывного календаря) – все это вкупе и создавало атмосферу праздника.
Точка в котором ставилась тканевой салфеткой размером с полотенце для рук,
только поизящнее – именно такими салфетками накрывала свое электронное чудо
практически каждая советская семья. Салфетки эти целям служили непонятным, то ли
от пыли защищали, то ли от попадания прямых солнечных лучей – кто знает?
Главное, что перед приходом гостей их снимали, аккуратно складывали, а комната
наполнялась гулким и хрипящим пением тех самых «эмигрантов», которые пусть и
были заявлены надписями на магазинных кассетах, но в магазинах никогда не
звучали. Время было такое.