Вчера порадовал новой историей, мой старый товарищ - бывший КГБэшник Юрий Тарасович.
Самое начало 70-х. Город Львов за два дня отполировали как солдатскую бляху к приезду главного солдата современности – лично товарища Брежнева.
Шухер был большой.
У одного дома в центре города всего за одну ночь исчез старинный сад вместе со своим каменным забором. Наутро вместо садика, чернел свежий асфальт, а все из-за того, что рядом должен проезжать генсек и потенциальный снайпер-террорист стеснялся бы лежать на пустой открытой площадке, короче - чувствовал бы себя не так уютно, как в тенистом саду...
Одним словом охрана Брежнева настолько лютовала, что сама была готова пристрелить Генсека, лишь бы ни одной вражине не дать этого сделать...
Тарасовича с коллегами поставили на объект, с тем чтобы создать восторженную толпу трудящихся масс, но даже им - офицерам местного КГБ, оружия в тот день не доверили...
Задолго до приезда «Самого», сотрудники 9-го управления, каждому по отдельности и всем вместе давали подробные инструкции по технике безопасности - чего нельзя делать.
Продолжение >>>

Тяжела ли шляпа президента?

До скольки вы засиживаетесь на работе до утра?

Какая любимая актриса Вам нравится?

Скажите пожалуйста, куда подевался этот худенький? Моя мама спрашивает.

Дмитрий Анатольевич, давайте вместе скажем инфляции: «Нет!» Мы вот уже сказали. Слово за Вами!

Как Вам кажется, не пора ли уже схватить за руку тех, кто не спешит схватить за руку этих?

Зинаида Степановна приютила нас с Петровичем и стала нам как мать. Полагается ли нам теперь материнский капитал, ведь она стала как мать двоим! А тут ещё и третий на подходе!
Продолжение >>>

В прошлом году кто-то подарил сыну новогодний подарок в виде крысы с рюкзаком, в котором лежат канфеты. Сама крыса внушительная: полуметровая дура на проволочном каркасе, батарейках, и в красном бархатном костюме лепрекона. Если на неё нажать — вихляет сракой, шагает уверенно и поёт какую-то страшную песенку. Наверное, изначально это была веселая рождественская колядка, но за год батарейки в крысе сели, и песня по итогу выходит похожей на призывание сотоны. Стояла сия тварь на книжной полке над столом у сына.

Это была какбэ предыстория. А теперь суть: ночь, сплю тревожно, кошмары вижу. И даже не подозреваю о том, что на стол к сыну влез хорь, скинул плюшевую мразь на пол, прямо на собаку, собака не растерялась, схватила крысу зубами, приволокла в мою комнату, ебанула по ней лапой и свалила. А крыса, психоделично извиваясь, и выкрикивая страшным голосом проклятия на незнакомом языке, подошла к моей кровати и отчётливо сказала "Всё-о-о-о-о-о!!!"

Сукабля… Я так не орала уже больше десяти лет.

Тоска по родине – давно разоблачённая морока.

Тепло родных земель особенно нужно нам вдалеке. Вот и я, уже три года проживающий в столице, поддерживаю в себе огонёк уральской доменной печи.

Мне кажется, для этого согревающего пламени лучше всего подходит наш родной, великий и могучий, уральский язык. Да-да, не удивляйтесь, он существует. В Екатеринбурге уральского языка, наверное, и не заметишь, но оно и не удивительно: большое видится на расстоянии.

Я говорю своей девушке:

– Юля, хватит барагозить!

Она не понимает. Юля выросла в Волгограде, последние шесть лет живёт в Москве (теперь-то тоже уже коренная, как и я), и это изумительное, полное глубинных оттенков слово ей неведомо. Я объясняю, что значит «барагозить» (возмущаться, качать права, бедокурить, выделываться – каждое из значений подходит определённой ситуации). Юля уже привыкла к моим лекциям по уральскому языку, Юля улыбается. Потом прелестно надувает губки:
Продолжение >>>