Но сначала скажу про юношей.

Я ни в юности, ни в текущей ранней зрелости не блистал внешностью. Ну, мужчине, говорят, красивым особо и не надо быть, однако даже в не особо красивых мужчинах зачастую присутствует эдакое направленное на женщин обаяние, типа «мачо», которого у меня тоже никогда не было. Поэтому, как легко догадаться, девушки мне на шею толпами не бросались. Я, впрочем, к такому не особо и стремился. Не было у меня желания брать числом, я ориентировался вместо этого на долгое, — в идеале вечное, — взаимопонимание.

Говорят, кстати, что все девушки как раз к такому и стремятся. Типа, любовь до гроба, преданность, все дела. Абсолютно точно скажу: ни фига подобного. Для красного словца такое озвучат все, а на деле большинство западает на мачо. Западает и потом страдает. А потом снова западает. И снова страдает. А преданные до гроба в это время находятся где-то за бортом в режиме ожидания.
Продолжение >>>

Вообще–то мода таскать с собой маленьких собачек зародилась во Франции в эпоху возрождения, когда какая–никакая, а сексуальная революция всё же наступила и европейские дамы освоили еще как минимум пару новых поз и познали прелести орального и анального секса. Некоторые куртизанки так полюбили еблю в крепкий французский зад, что мышцы сфинктера из–за частой стимуляции перестали возвращаться в естественны тонус. На практике это выражалось в непроизвольном газовыделении вполне милых и симпатичных девушек. И в какую–то кучерявую головку пришла идея носить с собой маленькую собачку в качестве своеобразного элемента декора платья, чтобы в случае конфуза всегда можно было списать на неё. А по факту кавалеры быстро смекнули, что кто с собачкой ходит, тот и в жопу ебется.

Я завернул во двор и остановил машину у знакомого подъезда. Давно здесь не был. Те же облезлые лавочки у подъезда. Старые качели. Березы в палисаднике под окном. Даже лужа возле сараев – и та на месте. Ничего не изменилось. Тьфу! Как они здесь живут?
— Хорошая машина, ага!
Даже вздрогнул от неожиданности. Обращавшийся ко мне бродяга симпатий не вызвал. Откуда он вынырнул?
— У братухи моего еще лучше, ага! Знаешь моего братуху?
Я презрительно глянул на обладателя «братухи»-автовладельца. Невысокий, одетый не совсем уж по-бомжовски, но явно в вещи с чужого плеча, постарше меня на несколько лет, он стоял передо мной и улыбался во весь рот. Придурок какой-то.
— Не знаю я твоего братуху и тебя знать не хочу. Пошел отсюда, бомжара! Развелось вас, дармоедов…
Мужик как-то странно посмотрел на меня и вдруг заплакал совсем как ребенок. Идиот, точно.
— Брат мой приедет! Вот увидишь, ага… Вы все увидите!
Блин, только этого мне не хватало!
Продолжение >>>

Обычно в шесть с чем-то утра дежурная санитарка уже гремит вёдрами и разносит судна. День в отделении паралитиков начинается именно с этих звуков - дребезжания эмалированной посуды и ворчания младшего мед персонала.

Всего санитарок трое - Любовь, Вероника и бабка Васько. Те пациенты, кто ещё не утратил связь с реальностью констатируют факт - любовь есть, вера есть, а вместо надежды - бабка Васько. Да, надежды у местных больных действительно нет: ты - либо переживший инсульт и медленно угасающий в ворохе обсосанных простыней, либо валяющийся со сломанным позвоночником кусок мудака...

Сегодня дежурила бабка Васько - мелкая, похожая на мопса и добрая, как Гитлер старушонка. Професионал клизмы, она, не переставая клясть свою тяжёлую долю, обходила палату за палатой обмывая обгаженных и желая всем вместе и каждому в отдельности "поскорее сдохнуть". Ради справедливости надо отметить, что того же самого желают многие бабкины подопечные.
Продолжение >>>